Цитаты из книги,,,  


…Древнерусская военная организация имела так называемый десятичный (или тысячный) структурный принцип комплектования. Воины объединялись в десятки, десятки – в сотни, сотни – в тысячи. Соответственно появляются и командные кадры: десятские, сотские и тысяцкие. Их выбирали сами воины из числа искуснейших и храбрейших. В сотне все воины хорошо знали друг друга, обязательно были связаны какой-либо степенью родства. Тысячу составляли единоплеменники, где старейшие передавали опыт молодежи. При такой системе комплектования войска зарождается одна из важнейших воинских традиций России – один за всех, все за одного. Кровное родство обусловливало ответственность одного перед своей десяткой, сотней. «Братья моя милая Русь! Потягните за единое сердце», – звучал призыв, олицетворявший единение войска, в котором все воины признавали себя братьями и по древнерусским законам обязаны были поддерживать друг друга в бою. Эта традиция навсегда вошла в боевой потенциал русской армии. На наш взгляд, она же и предопределила в дальнейшем прекраснейшую традицию офицерского корпуса русской армии – близость к солдату, повседневную заботу о нем, ответственность за его жизнь.


…Вообще надо отметить, что традиция личного примера стала приоритетной для военачальников. Например, свою первую битву Святослав выиграл в 946 году, отомстив племени древлян за убийство отца – князя Игоря. Древляне бежали с поля боя под натиском киевлян, а начало сражения положил Святослав, первым метнув копье во врага. Правда, копье перелетело чуть через голову коня и упало к его копытам. Но войско воодушевилось от слегка насмешливого, но в то же время призывного клича бояр и воевод: «Князь начал! А потягнем, дружина, за князем!» – и обрушилось на древлян. Кстати, а почему насмешливого? Дело в том, что долгое время никто не мог указать точный возраст Святослава на дату этого события, ибо летописи не оставили нам точной даты рождения князя, а применительно к битве с древлянами они уведомляют, что тот был еще «вельми детеск». Однако по некоторым сопоставлениям историки недавно установили, что Святослав родился в 942 году. Следовательно, в боевом снаряжении на битву с древлянами он выехал … четырех лет (!) от роду.



…Первые капитаны (от позднелатинского capitaneus – военачальник, глава) на русской военной службе появились в Смутное время. В 1605–1606 годах ротами иноземных телохранителей царя командовали: французской – Якобус Маржерет, английской – Маттиас Кнутсен, шотландской – Альбертус Ван-Дамен. Все они были капитанами. В источниках за 1611 год впервые в России встречается звание «полковник». Его обладателем был Христофор Высичинский. Он командовал литовскими ротами. Полковники как командиры «полков нового строя» появились позже – в 1630 году.



…Петр I принимает воистину революционные шаги. Выходцам из недворянских слоев, которые произошли не из дворянства и ставших офицерами, царь дарует дворянство. «Все обер-офицеры, – гласил указ Петра, – отныне их дети и их потомки суть дворяне и надлежит им дать патент на дворянство».


…Интересный случай приводит в своих воспоминаниях маршал Б.М. Шапошников, имевший место во время его учебы в Московском военном училище: «Как-то, – пишет он, – один из юнкеров был уличен в неправильной (карточной. – Прим. авт.) игре. Тотчас же собралась вся полурота с приглашением нас, портупей-юнкеров (соответствовал унтер-офицеру) 2-й полуроты (каждая рота состояла из полуроты младшего класса и полуроты старшего), был разобран проступок этого юнкера и вынесено постановление… просить фельдфебеля доложить ротному командиру и о поступке игравших, и о желании юнкеров отчислить из училища упомянутого юнкера».


…Пажи были крепко сплочены между собой. Перед производством в офицеры весь выпуск заказывал себе одинаковые скромные золотые кольца с широким стальным ободом снаружи. Сталь этих колец служила символом крепкой (стальной) дружбы не только этого выпуска, но и вообще всех лиц, когда-либо окончивших Пажеский корпус и имеющих на пальце подобное украшение. Увидев офицера с таким кольцом и беленьким мальтийским крестиком, все пажи независимо от возраста и звания имели право обращаться друг к другу на «ты».


…Главная особенность «цука» заключалась в том, что старшие кадеты, как более опытные приобрели право руководить, «цукать» младших. Такое право давалось автоматически с переходом в старшие возраста. Причем вовсе не обязательно было заниматься «воспитанием» младших. Но у тебя было такое право и оно не подвергалось сомнению. Случались, конечно, «бунты на корабле», но они не могли серьезно повлиять на сложившуюся традицию.


…Когда молодой человек попадал в стены училища, первым делом старшие спрашивали его, как он желает жить – «по славной ли училищной традиции, или по законному уставу?» Если молодой говорил, что хочет жить по уставу – его, правда, избавляли от цука, но зато никто уже не относился к нему как к товарищу. Такого юнкера называли «красным».


…Во многих училищах существовала еще одна традиция, связанная с производством офицеров: при выходе из стен родного учебного заведения в новенькой офицерской форме первому нижнему чину, отдавшему воинскую честь новоиспеченному офицеру, вручался рубль. Так должны были поступать господа офицеры!


…На всех лежала как бы одинаковая печать полка. Так, в Преображенский полк зачисляли высоких блондинов, в Московский – рыжих бородачей. Кирасиры были одинаково причесаны, с гладко зализанным и лощеным английским пробором. Павловский полк по старинной традиции и как бы в подражание наружности императора Павла комплектовался людьми курносыми, рыжими и в веснушках. Кавалергарды были высокого роста, белокурые, с синими глазами. Конногвардейцы также были высокого роста, но жгучие брюнеты и все как один с бородками, гатчинские кирасиры – брюнеты с тонкими усиками, гвардейские казаки – чубатые бородачи. Артиллеристы носили бархатные воротники, что являлось уже само по себе признаком принадлежности к «ученому» роду оружия. Многие из них подчеркивали свою образованность тем, что носили пенсне или очки – явление в армии довольно редкое.


…«Между же самих офицеров излишним почитается упомянуть о необходимых качествах неустрашимости; ибо ежели дух храбрости есть отличительный знак всего русского народа, то в дворянстве оный сопряжен со святейшим долгом показать прочим всегда первый пример как неустрашимости, так и терпения в трудах и повиновении к начальству. Всему свету известно, какой пример российские офицеры нижним чинам всегда подавали».
…Даже неоправданные потери не останавливали офицеров. Бравада и лихость, нередко сродни с глупостью, дефилирование с сигарой в зубах под косящим огнем вражеских пуль и все лишь ради того, чтобы не прослыть трусом и заслужить прозвище «молодчага». Во всех армиях мира офицеры шли в атаку позади солдат, а в русской – они шли впереди, помахивая тросточкой или былинкой травы, потому и самая первая пуля доставалась офицерам. Выговоры не помогали: «Я же офицер, черт возьми! – оправдывались «молодчаги». – С кого же, как не с меня, брать пример солдату?».


…Особое отношение офицеров было к своему слову, данному под залог своей честности – оно было свято. Офицер, давший честное слово, непременно должен был его выполнить. Измена слову признавалась фальшью, низостью, была недостойна званию офицера. Ни один офицер не мог обмануть другого офицера, или, тем более, своего начальника. Считалось также неэтичным утаивать собственные непорядочные поступки от товарищей. Лжеца немедленно судил офицерский суд чести, его лишали мундира и изгоняли из полка. Он был навеки обесславлен в офицерской среде. Причем, в отдельных полках с офицерами, ушедшими из части по приговорам судов чести, было не принято даже общаться.


…Очень высоко у офицеров было развито чувство собственного достоинства, они щепетильно относились к любым ущемлениям своей чести. Например, офицер, подвергшийся оскорблению действием, т. е. побоями (даже со стороны пьяных хулиганов), должен был незамедлительно уйти со службы, поскольку считалось, что пребывание среди офицерского корпуса публично униженных людей наносит ущерб офицерскому званию, как таковому. Офицер обязан был защитить себя и честь своего мундира.


…Своеобразной была реакция офицеров на ущемление офицерской чести. В частности, были расхожими следующие формы отпора на оскорбления: стерпеть (зачастую это признавалось за бесчестие), самоубийство, требование извинений от обидчика, ответ на оскорбление оскорблением, изувечивание или убийство обидчика, обращение к защите закона или в суд офицерской чести.


…Отряхнув от пыли русскую идеологию чести, впрыснув в нее «свежую кровь» западного рыцарства, особенно после блистательных заграничных походов 1813–1814 годов, передовое русское дворянство, каковым и являлись офицеры, стало использовать поединок – дуэль, как универсальное средство для решения любых проблем.


…Для поединка использовались малолюдные места
(например, в Петербурге – район Черной речки, Волково поле и др.), дуэль назначалась на утренние или полуденные часы. Проводилась она на смертоносном «благородном» оружии, каковым являлись: из огнестрельного – пистолет (предпочтение отдавалось гладкоствольному из-за малой точности), а из холодного – сабля, шпага, палаш, шашка. У обоих соперников оружие должно быть одного рода: с равной длиной клинков или единого пистолетного калибра с разницей в длине не более 3 см. Все остальные виды оружия считались исключительными и выбирались только по взаимной договоренности, например, дуэль на карабинах или ружьях, на пистолетах на слишком близких расстояниях (меньше 10 шагов), дуэль «стрелять через платок», т. е. на пистолетах, из которых только один заряжен и т. д.
Одним из важнейших атрибутов формы одежды офицеров были ордена и медали. Ритуал награждения орденами включал в себя обязательное освящение (!) их в церкви. Впервые на военной форме появляется освященный предмет! Сам мундир соответственно приобретает статус святыни, которую необходимо подобающим образом почитать.
И, наконец, непременным атрибутом формы офицера было его оружие. «Для блеска эполет нужны обнаженные мечи» – гласит военная поговорка. Особое отношение к личному оружию составляло важную традицию офицеров. «Офицерское оружие, – писал журнал «Война и мир» в 1907 году, – это эмблема рыцарства и соединенного с ним понятия об особенной сословной чести».


…Освещение орденов в церкви – кропление их святой водой, трансформировалось потом, особенно в наши дни, в традицию «обмывать» ордена и медали, т. е. опускать их в бокал вина или стакан водки перед первым тостом в честь награжденного.


…«После зачисления в училище юнкеров младших классов около месяца держали в училище без отпусков, обучая правилам отдания чести, поведения на улице, в театрах, соблюдения формы одежды и т. д. После этого проводились испытания в искусстве поведения вне стен училища и... в умении танцевать. Без умения танцевать вальс в отпуск (увольнение) не пускали...»


…Вообще отдание воинской чести – воинское приветствие, имеет давнюю историю и стало традиционным. Ратники при встрече в знак приветствия поднимали руку, что свидетельствовало о миролюбии, отсутствии оружия. В дальнейшем такое правило видоизменилось. В частности, при встрече князья поднимали забрало, чтобы «представиться» (узнать, кто перед ним: противник или друг). Вот это-то движение открытой правой руки к головному убору в знак приветствия воинов и стало впоследствии ритуалом отдания воинской чести.


…Офицер не имел права вступить в брак до 23 лет, причем прослужить в данной части он должен был не мене двух лет.


…Традиция не допускала никаких романов между полковыми дамами и товарищами их мужей. Принцип товарищества настолько культивировался в полках, что считалось крайне предосудительным для всякого офицера отбить у полкового товарища жену. Такие дела если не кончались дуэлью, то, во всяком случае, влекли за собой неминуемый выход из полка офицера, посягнувшего на жену товарища. «За полковыми дамами не ухаживай. Не заводи грязь в своей полковой семье, в которой придется служить десятки лет. Подобные романы всегда кончаются трагически», – так гласили «Советы молодому офицеру» конца XIX века.


…Офицер, который не вступился бы в нужную минуту за однополчанина, не был терпим в полку. Поэтому важной традицией стала солидарность в отстаивании чести мундира, достоинства офицерского звания и требований справедливости в отношении членов корпорации.
После войны 1807 года офицеры Выборгского мушкетерского полка вернули при рапортах присланные им золотые Прейсиш-Эйлауские кресты, заявив, что они не примут награды, пока не будет награжден достойно их товарищ капитан Тимофеев…


…Офицерское собрание, представляя собой единое целое с частью, находилось в прямом ведении ее командира, который и состоял его председателем. Все штаб- и обер-офицеры, служащие в части, а также прикомандированные, обязательно являлись членами офицерского собрания. Причем по традиции почетными членами собрания являлись бывшие командиры, которым был пожалован мундир части. Врачи и чиновники военного ведомства, находившиеся в штате части, не могли состоять членами собрания, но имели право его посещать. Женщины допускались только специальным решением общего собрания.


…В лейб-гвардии Кавалергардском полку, например, одним из проявлений патриархальности было своеобразно сложившееся отношение к солдатам. Самые либеральные офицеры относились к солдатам, как «добрые» помещики к крестьянам, но даже наиболее невежественные никогда не позволяли себе рукоприкладства, чтобы не нарушать полковую традицию.


…Офицерам следовало вести образ жизни, соответствовавший их достоинству: не ходить в рестораны II и III классов, не занимать в театрах (кроме императорских) места далее седьмого ряда кресел, не носить на улице пакетов с покупками (оплачивать доставку их на дом); требовалось вращаться в обществе, т. е. в среде лиц соответствующего уровня, а это было связано с визитами, приемом гостей, посещением балов, благотворительных базаров и т. д. Существовал обычай не скупиться на раздачу чаевых при выполнении этих общественных, светских обязанностей. Офицер должен был приехать к знакомым с визитом в наемной пролетке, а не прийти пешком. Гвардейским же офицерам вообще необходимо было иметь собственный выезд. В малых городах тягота этих светских условностей была ощутима, в больших (Москве, Варшаве, Киеве, Одессе и т. д.) она возрастала значительно, а в Петербурге становилась непосильной для обычного офицерского бюджета. Поэтому при выпуске из военного училища, а в последующем при переводах из части в часть, каждый считался с наличием «дорогих стоянок».


…Один молодой офицер побился об заклад, что проскачет нагим по Петербургу, и … выиграл пари.

Используются технологии uCoz